Маргарита НОГТЕВА
Животрепещущая ткань
Журнал "Юность" 7 номер 1977 г.
Проявление ткани начинается с образа, который — как берег в туманной морской дали — сначала расплывчат и неясен, а потом четок и строг, как графический рисунок. И вот уже не отделаться от навязчивого мотива, и властительный узор ткани целиком поглощает устремленный на него взгляд.
Мое знакомство с искусством народного художника РСФСР Галины Андреевны Орловой началось, оказывается, задолго до того, как в просторный от света и белизны день я переступила порог ее мастерской, где светился и переливался текстиль, словно хрусталь или малахит. Тяжелые гобеленовые ткани ниспадали свободными складками, а легкие шелка, ситцы и льны волновали пряным ароматом шуршащей материи.
— Вот этот мотив меня преследовал как наваждение, — вспоминает Галина Андреевна, извлекая из шкафа кусок гобеленовой ткани с пышным цветочным орнаментом. — В былые годы куда бы я не приходила, всюду встречали меня «мои» стулья, диваны, кресла. Узнаете?
Мое знакомство с искусством народного художника РСФСР Галины Андреевны Орловой началось, оказывается, задолго до того, как в просторный от света и белизны день я переступила порог ее мастерской, где светился и переливался текстиль, словно хрусталь или малахит. Тяжелые гобеленовые ткани ниспадали свободными складками, а легкие шелка, ситцы и льны волновали пряным ароматом шуршащей материи.
— Вот этот мотив меня преследовал как наваждение, — вспоминает Галина Андреевна, извлекая из шкафа кусок гобеленовой ткани с пышным цветочным орнаментом. — В былые годы куда бы я не приходила, всюду встречали меня «мои» стулья, диваны, кресла. Узнаете?
Обложка журнала "Юность" 7 номер 1977 года
Красочный мир художницы разноязык и неповторим, но внятен и понятой всем, кто соприкоснется с ее образной системой.
И мне вспомнились первые послевоенные годы, когда вошла в моду массивная мебель, обтянутая золотистой тканью, на которой ярко выделялись темно-малиновые цветы. Они вносили приподнятость и торжественность, укрепляли чувство прочности быта и комфортабельности. Автором этой популярной ткани была Г. А. Орлова, которая работала тогда на декоративно-ткацкой фабрике. Эта ткань — как песня, которую трудно забыть.
Красочный мир художницы разноязык и неповторим, но внятен и понятой всем, кто соприкоснется с ее образной системой. Вот чудо-медальон, в создании которого участвовали и выдумка, и вкус, и мастерство. На фоне голубоватой ткани простое мочало, бережно уложенное, как косы на голове деревенской красавицы, светится щедрым солнцем среднерусских полей, и медальон называется «Подсолнух». Словно садовод, «прививает» художница различным тканям инородные материалы, детали и элементы, выявляя таким образом новые зрительные образы, скрытые в самой их природе. Шнуры, портьерные кольца, пряжки, бахрома с кистями становятся объектом игры творческой фантазии, неотъемлемой частью композиции. Панно «Весенний лес», выполненное в технике батика*( многоцветная ткань у народов Индонезии) оживает в солнечном дрожании сережек-шнурков, напоминая о праздничном цветении берез.
Интересен по замыслу и воплощению гобелен «Праздник труда», смонтированный из блоков с помощью портьерных колец и шнуров, которые связывают между собой части многофигурного изображения.
Красочный мир художницы разноязык и неповторим, но внятен и понятой всем, кто соприкоснется с ее образной системой. Вот чудо-медальон, в создании которого участвовали и выдумка, и вкус, и мастерство. На фоне голубоватой ткани простое мочало, бережно уложенное, как косы на голове деревенской красавицы, светится щедрым солнцем среднерусских полей, и медальон называется «Подсолнух». Словно садовод, «прививает» художница различным тканям инородные материалы, детали и элементы, выявляя таким образом новые зрительные образы, скрытые в самой их природе. Шнуры, портьерные кольца, пряжки, бахрома с кистями становятся объектом игры творческой фантазии, неотъемлемой частью композиции. Панно «Весенний лес», выполненное в технике батика*( многоцветная ткань у народов Индонезии) оживает в солнечном дрожании сережек-шнурков, напоминая о праздничном цветении берез.
Интересен по замыслу и воплощению гобелен «Праздник труда», смонтированный из блоков с помощью портьерных колец и шнуров, которые связывают между собой части многофигурного изображения.
Панно "Праздник Труда"
От Галины Андреевны я впервые услышала выражение «не замученная ткань», то есть ткань не уставшая, поддающаяся воле художника.
По аналогии сразу вспомнилась мне «не замученная глина», с которой любят работать керамисты. Мастерство Орловой тем и замечательно, что, работая с тканью, она проявляет скрытую в ней сущность. Будто скульптор, она придает материалу пластичность, блеск и осязаемость и ту особую выразительность, которая отличает руку подлинного мастера. В ее мастерской, как в кладовой природы, создаются морские камешки, ракушки, диковинные рыбы, звери, птицы, фантастические цветы и деревья. Триптих «Вода. Земля. Небо» исполнен эпической силы народных легенд и былин, чарующих красок старинных фресок. Зато композиция «Осенний лес», переливающаяся в отблеске холодного солнца, напоминает керамическое панно, глазурованная поверхность которого перенасыщена цветовыми оттенками опадающей листвы.
Простынная ткань, бортовка, смесь шелка с бумагой, корсетная ткань таят для мастерицы неисчерпаемые возможности. Орлова словно испытывает ткань, заставляя ее то рдеть, как металл, то блестеть, словно керамика. Вот орнаментальный узор на театральном занавесе напоминает о древнем искусстве чеканки по металлу.
Орлова в своих исканиях одновременно дерзка и традиционна. Маленькие комнатные коврики с ворсистой шершавой поверхностью воспроизводят бытовые сценки и аллегорические картинка. Лев, лениво зевающий перед бегущими от страха осликами, рыбы, играющие в волнах океана, цветы и бабочки родных подмосковных полей становятся не столько объектом изображения, сколько носителям» красоты поэтического замысла.
Любимая тема художницы — Москва.
По аналогии сразу вспомнилась мне «не замученная глина», с которой любят работать керамисты. Мастерство Орловой тем и замечательно, что, работая с тканью, она проявляет скрытую в ней сущность. Будто скульптор, она придает материалу пластичность, блеск и осязаемость и ту особую выразительность, которая отличает руку подлинного мастера. В ее мастерской, как в кладовой природы, создаются морские камешки, ракушки, диковинные рыбы, звери, птицы, фантастические цветы и деревья. Триптих «Вода. Земля. Небо» исполнен эпической силы народных легенд и былин, чарующих красок старинных фресок. Зато композиция «Осенний лес», переливающаяся в отблеске холодного солнца, напоминает керамическое панно, глазурованная поверхность которого перенасыщена цветовыми оттенками опадающей листвы.
Простынная ткань, бортовка, смесь шелка с бумагой, корсетная ткань таят для мастерицы неисчерпаемые возможности. Орлова словно испытывает ткань, заставляя ее то рдеть, как металл, то блестеть, словно керамика. Вот орнаментальный узор на театральном занавесе напоминает о древнем искусстве чеканки по металлу.
Орлова в своих исканиях одновременно дерзка и традиционна. Маленькие комнатные коврики с ворсистой шершавой поверхностью воспроизводят бытовые сценки и аллегорические картинка. Лев, лениво зевающий перед бегущими от страха осликами, рыбы, играющие в волнах океана, цветы и бабочки родных подмосковных полей становятся не столько объектом изображения, сколько носителям» красоты поэтического замысла.
Любимая тема художницы — Москва.
— Я пишу ее с закрытыми глазами. Москву-красавицу нашу я увидела впервые десятилетней девочкой, когда вместе с родителями приехала из глухой саратовской деревни. Тогда мне все было в диковинку — и паровоз, и железная дорога, и улицы большого города.
Гобелен «Кольцо Москвы» смотрится, как витраж, светясь изнутри яркими световыми пятнами летнего убранства столицы. В центре — силуэт Кремля в светоносном ореоле Бульварного кольца. «Три парада», «Знамена», «Космос» последовательно развивают тему Москвы, Родины, созидания.
Орлову влекут вдохновенные темы творческого труда, человеческого подвига, величия и красоты духа. В гобелене «Изобилие» изображение, проступающее сквозь ткань ковра, ритмически подчинено идее вечного движения, круговращению в природе.
Искусство и труд для Орловой—понятия неотделимые друг от друга. Гобелены «Праздник труда», «Искусство», «Труд ткачихи» воспринимаются как апофеоз прекрасному ремеслу, которому Орлова служит более тридцати лет. Еще перед войной она окончила с отличием Московский текстильный институт. Потом — работа на фабрике декоративных тканей, преподавание в художественном училище имени Калинина, активная общественная деятельность. А в глубине души — неутолимая жажда творчества, поглощающая краткие мгновения отдыха.
Орлову влекут вдохновенные темы творческого труда, человеческого подвига, величия и красоты духа. В гобелене «Изобилие» изображение, проступающее сквозь ткань ковра, ритмически подчинено идее вечного движения, круговращению в природе.
Искусство и труд для Орловой—понятия неотделимые друг от друга. Гобелены «Праздник труда», «Искусство», «Труд ткачихи» воспринимаются как апофеоз прекрасному ремеслу, которому Орлова служит более тридцати лет. Еще перед войной она окончила с отличием Московский текстильный институт. Потом — работа на фабрике декоративных тканей, преподавание в художественном училище имени Калинина, активная общественная деятельность. А в глубине души — неутолимая жажда творчества, поглощающая краткие мгновения отдыха.
Батик "Рыбы"
В бесконечных зарисовках, акварелях и этюдах, сделанных с натуры на лоне природы, видны не прекращающиеся на протяжении многих лет искания художницы в области формы, цвета, колористической пластики.
«В год по ковру!» — определила свою норму Галина Андреевна, скромно умалчивая при этом о многочисленных панно, выполненных в технике батика.
И всякий раз Орлова словно пробуждает ткань, проявляя в ней живительный образ прекрасного — будь то простой чертополох либо искрящийся серебристой нитью иней, или девически стройная весна, с грациозностью боттичеллевской нимфы просвечивающая в хороводе белоствольных берез.
Работы Орловой получили заслуженное признание и успех на многочисленных отечественных и зарубежных художественных выставках.
Среди новых работ Орловой заслуживает внимания гобелен «Материнство». Пронизанный свечением морской волны и пропитанный особой влажностью и воздушностью цветовых оттенков, он рассчитан на постепенное проявление изображения. Чайка, прикрывающая своим крылом птенца, при пристальном вглядывании приобретает явственность, плотность, объемность, словно ворсистость тканого узора обладает свойством стереоскопичности. Такой же пристальности взгляда требуют и другие произведения Орловой, умного, тонкого и проницательного мастера.
«В год по ковру!» — определила свою норму Галина Андреевна, скромно умалчивая при этом о многочисленных панно, выполненных в технике батика.
И всякий раз Орлова словно пробуждает ткань, проявляя в ней живительный образ прекрасного — будь то простой чертополох либо искрящийся серебристой нитью иней, или девически стройная весна, с грациозностью боттичеллевской нимфы просвечивающая в хороводе белоствольных берез.
Работы Орловой получили заслуженное признание и успех на многочисленных отечественных и зарубежных художественных выставках.
Среди новых работ Орловой заслуживает внимания гобелен «Материнство». Пронизанный свечением морской волны и пропитанный особой влажностью и воздушностью цветовых оттенков, он рассчитан на постепенное проявление изображения. Чайка, прикрывающая своим крылом птенца, при пристальном вглядывании приобретает явственность, плотность, объемность, словно ворсистость тканого узора обладает свойством стереоскопичности. Такой же пристальности взгляда требуют и другие произведения Орловой, умного, тонкого и проницательного мастера.
Галина Орлова, Гобелен, жаккард 2,5х3,5м